Затих Петруха! Свет притушил...
Чуден Петр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь толпу из магазина
полные авоськи свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет
или не идет его величавая фигура, и чудится, будто весь вылит он из стекла,
и будто по голубой зеркальной дороге, без меры в ширину, но с концом в длину,
реет и вьется по белому Иркутску. Любо тогда и зимнему солнцу оглядеться с
вышины и погрузить лучи в холод стеклянной посуды и ярко
отсветиться во внутренней жидкости. Прохожие ! они толпятся с красными носами обращенными к
авоськам Петра и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются мутным
своим зраком, и усмехаются к нему, и приветствуют его, кивая головами. В
середину же Петра они не смеют глянуть: никто, кроме баб и голубого
неба, не глядит в него. Редкая баба доберётся до середины Петра. Пышный! ему
нет равного человека в мире. Чуден Петр и при теплой летней ночи, когда все
засыпает - и человек, и зверь, и птица, и баба; а бог один величаво озирает небо и
землю и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Женщины горят и
светят над миром и все разом отдаются в Петре. Всех их держит Петр в
темном лоне своем. Ни одна не убежит от него; разве уснет на кровати. Нет ничего в мире, что бы
могло усыпить Петра. Синий, синий, ходит он плавным разливом и середь ночи,
как середь дня; виден за столько вдаль, за сколько видеть может человечье бабье
око. Нежась и прижимаясь ближе к бедрам от ночного холода, дает он по себе
серебряную струю; и она вспыхиваете будто полоса дамасской сабли; а он,
синий, снова заснул. Чуден и тогда Петр.....
Поёт песню "Ты не уснешь поак я рядом"
Обожаю Гоголя!
|